Годы жизни: 1903 - 1979

Родина: Москва (Российская Империя)

Леонтьев Алексей Николаевич - психолог, действительный член АПН РСФСР (1950), доктор педагогических наук (по психологии) (1940), профессор (1932).

В 1924 г. окончил факультет общественных наук Московского университета. В 1924-31 гг. вел научную и преподавательскую работу в Москве (Институт психологии, Академия Коммунистического Воспитания им. Н. К. Крупской), в 1931-1935 гг. - в Харькове (Украинская Психоневрологическая академия, Педагогический институт). В 1936-1956 гг. - в Институте психологии АПН. В годы Великой Отечественной войны - начальник экпериментального госпиталя восстановления движений под Свердловском. С 1941 г. - профессор МГУ, с 1950 г. - зав. кафедрой психологии, с 1966 г. - декан факультета психологии МГУ. Академик-секретарь отделения психологии (1950-1957 г.г.) и вице-президент (1959-1961 г.г.) АПН РСФСР.

Профессиональное становление Леонтьева как ученого произошло в 1920-е гг. под влиянием его прямого учителя Л. С. Выготского, который буквально взорвал традиционную психологию своими методологическими, теоретическими и экспериментальными работами, заложившими основы новой психологии. Своими работами конца 20-х гг. Леонтьев также внес вклад в разработку созданного Выготским культурно-исторического подхода к становлению человеческой психики.

Однако уже в начале 1930-х гг. Леонтьев, не порывая с культурно-исторической парадигмой, начинает дискутировать с Выготским о путях ее дальнейшего развития. Если для Выготского основным предметом изучения было сознание, то для Леонтьева более важным представлялся анализ формирующей сознание человеческой практики, жизнедеятельности. В работах Леонтьева 30-х гг., опубликованных лишь посмертно, он стремился утвердить идею о приоритетной роли практики в формировании психики и понять закономерности этого формирования в фило- и онтогенезе. Его докторская диссертация была посвящена эволюции психического в животном мире - от элементарной раздражимости у простейших до человеческого сознания. Господствовавшей в старой психологии картезианской оппозиции "внешнее - внутреннее" Леонтьев противопоставляет тезис о единстве строения внешних и внутренних процессов, вводя категориальную пару "процесс-образ". Леонтьев разрабатывает категорию деятельности как действительного (в гегелевском смысле) отношения человека к миру, которая и выступает как основа этого единства. Это отношение не является в строгом смысле индивидуальным, а опосредованно отношениями с другими людьми и социокультурно выработанными формами практики.

Сама структура деятельности по своей природе социогенна. Идея о том, что формирование психических процессов и функций происходит в деятельности и посредством деятельности, послужила основой многочисленных экспериментальных исследований развития и формирования психических функций в онтогенезе, выполненных Леонтьевым и его сотрудниками в 1930-60-е гг. Эти исследования заложили основу для целого ряда новаторских психолого-педагогических концепций развивающего обучения и воспитания, которые в последнее десятилетие получили широкое распространение в педагогической практике.

К периоду конца 30-х - началу 40-х годов относится также разработка хорошо известных представлений Леонтьева о структуре и единицах анализа деятельности и сознания. Согласно этим представлениям, в структуре деятельности различаются три психологических уровня: собственно деятельности (акт деятельности), выделяемой по критерию ее мотива, действий, вычленяемых по критерию направленности на достижение осознанных целей, и операций, соотносящихся с условиями осуществления деятельности. Для анализа сознания принципиально важной оказалась введенная Леонтьевым дихотомия "значение - личностный смысл", первый полюс которой характеризует "безличное", всеобщее, социокультурно усвоенное содержание сознания, а второй - его пристрастность, субъективность, обусловленную неповторимым индивидуальным опытом и структурой мотивации.

Во второй половине 1950-60-х гг. Леонтьев формулирует тезис о системном строении психики и вслед за Выготским разрабатывает на новой концептуальной основе принцип исторического развития психических функций. Практическая и "внутренняя" психическая деятельность не только едины, но могут переходить из одной формы в другую. По сути, речь идет о единой деятельности, которая может переходить из внешней, развернутой формы во внутреннюю, свернутую (интериоризация) и наоборот (экстериоризация), может одновременно включать в себя собственно психические и внешние (экстрацеребральные) компоненты.

В 1959 г. вышла первым изданием книга Леонтьева "Проблемы развития психики", обобщавшая его работы 1930-50-х гг., за которую он был удостоен Ленинской премии.

В 1960-70-х гг. Леонтьевпродолжает разрабатывать "деятельностный подход" или "общепсихологическую теорию деятельности". Аппарат деятельностной теории он применяет для анализа восприятия, мышления, психического отражения в широком смысле слова. Рассмотрение их как активных процессов, имеющих деятельностную природу, позволило продвинуться на новый уровень их понимания. В частности, Леонтьевым была выдвинута и подкреплена эмпирическими данными гипотеза уподобления, гласящая, что для построения чувственных образов необходима встречная активность органов восприятия.

В конце 1960-х гг. Леонтьев обращается к проблеме личности, рассматривая ее в рамках единой системы с деятельностью и сознанием.

В 1975 г. выходит книга Леонтьева "Деятельность. Сознание. Личность", в которой он, подводя итоги своим работам 60-70-х гг., излагает философско-методологические основания психологии, стремится "психологически осмыслить категории, наиболее важные для построения целостной системы психологии как конкретной науки о порождении, функционировании и строении психического отражения реальности, которое опосредствует жизнь индивидов". Категория деятельности вводится Леонтьевым в этой книге как путь преодоления "постулата непосредственности" воздействия внешних раздражителей на индивидуальную психику, который нашел наиболее завершенное выражение в бихевиористской формуле "стимул - реакция". Деятельность выступает как "молярная, не аддитивная единица жизни телесного, материального субъекта". Ключевым признаком деятельности выступает ее предметность, в понимании которой Леонтьев опирается на идеи Гегеля и раннего Маркса. Сознание есть то, что опосредует и регулирует деятельность субъекта. Оно многомерно. В его структуре выделяются три основных составляющих: чувственная ткань, служащая материалом для построения субъективного образа мира, значение, связывающее индивидуальное сознание с общественным опытом или социальной памятью, и личностный смысл, связывающий сознание с реальной жизнью субъекта.

Основанием для анализа личности также выступает деятельность, вернее система деятельностей, осуществляющих разнообразные отношения субъекта с миром. Их иерархия, а точнее иерархия мотивов или смыслов, и задает структуру личности человека. В 1970-е гг. Леонтьев вновь обращается к проблемам восприятия и психического отражения, но по-иному. Ключевым для него становится понятие образа мира, за которым стоит прежде всего идея непрерывности воспринимаемой картины действительности и образов отдельных объектов. Невозможно воспринять отдельный объект, не воспринимая его в целостном контексте образа мира. Этот контекст задает перцептивные гипотезы, направляющие процесс восприятия и опознания. Это направление работ не успело получить какого-либо завершения. Леонтьев создал обширную научную школу в психологии, его работы оказали заметное влияние на философов, педагогов, культурологов и представителей других гуманитарных наук.

Леонтьев Алексей Николаевич - советский психолог и педагог.

Вместе с Рубинштейном, но независимо от него создал так называемую теорию деятельности - учение, основанное на трудах Выготского и Карла Маркса.

Основой его деятельности была также культурно-историческая психология.

Биография

Алексей Леонтьев родился в 1903 году в известной московской мещанской семье. После окончания Первого реального училища поступил в МГУ на факультет общественных наук.

Впоследствии работал в Психологическом институте (теперь носящем имя Л. Г. Щукиной), основатель которого Г. И. Челпанов был в числе главных учителей Леонтьева. Умер Алексей Николаевич 21.01.1979г.

Теория деятельности

«Теория деятельности», которую создал Алексей Леонтьев, была системой научной психологии, имеющей сильную идеологическую подоплёку. Она изучала деятельность человека (в первую очередь трудовую) и её связь с сознанием. Вот некоторые её положения:

  • Не сознание определяет деятельность, а наоборот - деятельность определяет сознание.
  • Психика формируется в деятельности и в ней проявляется. Деятельность и психика образуют органическое единство, хотя и не тождественны друг другу.
  • Деятельность не является ответом на внешние раздражители (стимулы), а контролируется сознанием.
  • Деятельность - это совокупность действий, направленных на достижение целей.

Видно, что некоторые положения теории деятельности Леонтьева противоречат друг другу. Деятельность определяет сознание, но в то же время контролируется (а значит - определяется) сознанием. Однако это противоречие устраняется установлением того, что сознание прочно «впаяно» в деятельность и неотделимо от неё.

На основе изучения деятельности человека и её составных частей (действие, операция) Леонтьев и Рубинштейн предлагали изучать всю сферу психической жизни - мысли, идеи, эмоции, чувства, поведение и т. д.

Классовый характер советской психологии Леонтьев отстаивал до конца своей жизни. Через призму коммунистической идеологии он смотрел на все элементы психологической науки. Отсюда и некоторая неясность его формулировок, и их непоследовательность.

Культурно-историческая теория

Теория деятельности Леонтьева, по сути, была составной частью культурно-исторической теории, над которой он работал в течение всей жизни. Это учение проистекает из трудов Л. С. Выготского, хотя в них это словосочетание упомянуто всего лишь несколько раз. Культурно-историческая психология исходит из того, что в психике человека различаются два уровня:

  • первый - низший, «животный», сформированный в процессе естественной эволюции;
  • второй - высший, сформированный в культурной жизни человечества на протяжении всей её истории.

В науке в то время закрепился тезис о том, что человека создали труд и речь. Выготский в большей степени интересовался вторым компонентом - речью в широком её понимании. По его мнению, между внешним стимулом и реакцией человека на него находится опосредованный стимул - знак, направленный на контролирование реакции. Алексей Леонтьев, развивая культурно-историческую психологию, обратился к следующему компоненту «очеловечивания» - труду.

a:2:{s:4:"TEXT";s:1648:"

В статье, написанной сынок и внуком российского психолога А.Н. Леонтьева, отражены не
только его великие и разносторонние научные и научно-организационные заслуги перед
отечественной психологической наукой, но и нарисован яркий портрет Алексеева Николаевича как
человека.


В отличие от ранее написанных официальных «причесанных» биографических статей об этом
прекрасном ученом, в данной работе очень живо и образно рассказывается, какими на самом деле
были жизнь и творчество А.Н. Леонтьева.

Штрихи биографии Леонтьева дают возможность хорошо
представить себе обстановку в нашей стране, в те годы, в которые пришлась ему учится, работать,
творить.

Говоря о личностных качествах Алексея Николаевича, авторы отмечают, что он никогда не
занимался передачей и воплощением начальственных указаний. постоянно добивался от начальства
принятия компетентных и полезных для психологии решений. Его авторитет у власти был настолько
высок, что ему удавалось практически все, к чему он стремился. А.Н. Леонтьев не принимал ни
одного ответственного решения, не посоветовавшись предварительно с окружавшими его людьми.
Начиная с совместной работы с Выготским, практически все решения принимались совместно.

Авторы откровенно, с мягким юмором пишут о молодых годах будущего профессора, о непростом
становлении его научной карьеры, о самоотверженной творческой, учебной и административной
деятельности в зрелые годы. Их повествование дает представление об Алексее Николаевиче, и как о
гениальном ученом, и как о высоко порядочном, ранимом, очень эмоциональном человеке, и очень
хорошем человеке.

";s:4:"TYPE";s:4:"html";}

Алексей Николаевич Леонтьев (1903-1979) широко известен как признанный формальный и не­формальный лидер советской психо­логии 40-70-х годов. Его научные и на­учно-организационные заслуги перед отечественной психологической наукой велики и разносторонни. Он создал в Московском университете сначала отде­ление психологии на философском фа­культете, а затем и факультет психоло­гии, где много лет был деканом. Он был также одним из руководителей (вице­-президентом) Академии педагогических наук РСФСР и СССР в не худшие ее вре­мена, написал немало научных работ, в частности, несколько книг, каждая из которых была переведена на десятки иностранных языков, а одна из них - «Проблемы развития психики», через че­тыре года после выхода была отмечена Ленинской премией. Почти все москов­ские, по крайней мере, университетские психологи среднего и старшего поколе­ния - прямые его ученики и сотрудники.

Официальная биография Алексея Ни­колаевича во многом создавалась автора­ми этой статьи - не только близкими ему людьми (один из нас его сын, другой - внук), но и коллегами А.Н. Леонтьева по науке. И когда, вскоре после его кончи­ны, в начале восьмидесятых годов, гото­вился сборник его памяти, один из нас написал к нему вводную статью (Леон­тьев А.А., 1983, С.6-39). И хотя она выгля­дит вполне «причесано» и в ней нет не­правды, но о многом там не сказано.

Наверное, настало время рассказать биографию Алексея Николаевича та­кой, какой она была на самом деле, хотя бы настолько, насколько это возможно в одной статье. Ту, официальную, биог­рафию нельзя назвать неверной, но не­которые уточнения хотелось бы вне­сти. Поэтому мы решили написать эту статью в виде комментариев к офици­альной биографии, опубликованной в 1983 году.

«Он закончил в 1924 г. факультет об­щественных наук Московского универ­ситета... »

На самом деле Алексей Николаевич не окончил Московский университет. Его выгнали из него и он сдавал экзаме­ны экстерном. Есть две разных версии того, почему его выгнали. Более инте­ресная: будучи студентом, он заполнял в 1923 году какую-то анкету и на вопрос «Как Вы относитесь к Советской влас­ти?» якобы ответил: «Считаю историче­ски необходимой». Так он рассказывал своему сыну. Во всяком случае, это на него похоже. Вторая версия: весьма не­любимому лектору по истории фило­софии Алексей Николаевич прилюдно задал вопрос о том, как надо относить­ся к буржуазному философу Уоллесу, биологизатору и вообще антимарксисту. Не очень образованный лектор, испугавшись, что его поймают на не­знании имени такого философа, долго и убедительно разъяснял затаившей дух аудитории ошибки этого буржуазного философа, естественно, выдуманного студентами накануне лекции. Эта вер­сия тоже восходит к устным мемуарам Алексея Николаевича.

Леонтьев слушал в университете лек­ции самых разных ученых. Среди них был Густав Густавович Шпет, филолог-античник П.С. Преображенский, исто­рики М.Н. Покровский и Д.М. Петрушевский, историк социализма В.П. Волгин. В Коммунистической аудитории МГУ тогда впервые читал курс историческо­го материализма Николай Иванович Бухарин. Как-то А.Н. Леонтьев слушал в Коммунистическом университете лек­ции Сталина по национальному вопро­су, о которых, впрочем, через полвека отозвался более чем сдержанно.

«Своим обращением к психологии Алексей Николаевич был обязан Г.И. Челпанову... По инициативе Г.И. Челпанова Алексеем Николаевичем были написаны первые его научные работы - реферат «Учение Джемса о идеомоторных актах» (он сохранился) и несохранившаяся ра­бота о Спенсере»

Почему он стал психологом? Снача­ла его привлекала философия - была потребность мировоззренчески осмы­слить все происходившее в стране на его глазах. Так, по крайней мере, вспо­минал он сам. А потом, уже поступив в университет, он - не без влияния Челпанова - переключился на психологию. Здесь ему повезло: он попал в Психоло­гический институт, где даже после ухо­да Челпанова продолжали работать первоклассные ученые: Н.А. Бернштейн, М.А. Рейснер, П.П. Блонский, из молодежи - А.Р. Лурия и, с 1924 года Л.С. Вы­готский. Когда Челпанова выгнали из директоров Психологического институ­та и на его место «сел» один из его учеников, ярый, хотя и философски малог­рамотный марксист К.Н. Корнилов, то (это тоже не значится в официальной биографии) к Челпанову пришел моло­дой взволнованный Алексей Николаевич и сказал: «Я не хочу Вас бросать, Геор­гий Иванович, я буду с Вами продол­жать работать». На что умный и человеч­ный Челпанов сказал: «Не смейте этого делать! Вам еще жить. Я Вас отпускаю. Не думайте, что Вы несете передо мной моральные обязательства». Алексей Ни­колаевич, поколебавшись, все-таки по­шел дальше работать к Выготскому.

Есть хрестоматийная версия: пришли к Выготскому молодые психологи Лурия и Леонтьев, и началась школа Выготско­го. На самом деле пришли к Лурия мо­лодые психологи Выготский и Леонтьев. Первое время этот кружок возглавлял именно Лурия, старший по должно­сти в Институте, известный уже психо­лог, имевший к тому времени несколь­ко опубликованных книг, бывший даже ученым секретарем Института. Лишь по­том произошла перегруппировка и ли­дером стал Выготский. Самые первые публикации А.Н. Леонтьева были в ру­сле исследований А.Р. Лурия, под его ру­ководством и с ним в соавторстве - по аффектам, сопряженной моторной ме­тодике и т.п. Лишь после нескольких ра­бот такого плана начинаются работы в культурно-исторической парадигме Вы­готского (первая его публикация на эту тему датирована 1929 г.).

«В 1930 г. обстоятельства сложились так, что Алексей Николаевич был вы­нужден уйти как из Академии коммуни­стического воспитания, так и из ВГИКа. Примерно в то же время Наркомздрав Украины решил организовать в Украин­ском психоневрологическом институ­те, а позже, в 1932 г., во Всеукраинской психоневрологической академии (она помещалась в Харькове, который был тогда столицей республики) сектор пси­хологии. Пост заведующего сектором был предложен А.Р. Лурия, пост заведу­ющего отделом детской и генетической психологии - А.Н. Леонтьеву. Однако А.Р. Лурия вскоре вернулся в Москву и практически всю работу вел Алексей Николаевич».


За чаем с Н.Г. Морозовой и А.Р. Лурия

Одним из факторов, которые при­вели Леонтьева в Харьков, явилось то, что к концу 20-х годов были закрыты все лаборатории, где он мог работать. И приглашение из Харькова, от укра­инского наркомата здравоохранения, решало его жизненные проблемы. Зато в Харькове он возглавил одновремен­но кафедру психологии в пединститу­те, отдел психологии в НИИ педагогики и сектор психологии в Психоневрологической академии. Возникла знамени­тая Харьковская школа - ответвление психологической школы Выготского. Работали много, печатали очень мало. Только сейчас делается попытка со­брать воедино все работы «харьковчан».

«Впрочем, постоянно он находился в Харькове только до 1934 г., а затем по­лучил заведование лабораторией ге­нетической психологии Всесоюзного института экспериментальной медици­ны (ВИЭМ).... Однако это продлилось недолго. В 1936 г. Алексей Николаевич перестает работать в ВИЭМе... »

Весной 1934 года, незадолго до смер­ти, Л.С. Выготский сделал несколько шагов к тому, чтобы собрать всех своих учеников - московских, харьковских и других - в одной лаборатории во ВИЭМе. Сам Выготский уже, естест­венно, не смог ее возглавить (он умер в начале лета 1934), и руководите­лем лаборатории стал Леонтьев, по­кинув ради этого Харьков. Но он про­держался там недолго. После доклада на Ученом совете этого института о психологическом исследовании речи (Леонтьев А.Н., 1983, С.65-75), он был обвинен во всех возможных методоло­гических грехах. Дело дошло до горко­ма партии! - после чего лаборатория была закрыта, а Алексея Николаевича из ВИЭМа выгнали. Он опять остался без работы. Сотрудничал в небольшом научно-исследовательском институте при ВКИП - Высшем коммунистиче­ском институте просвещения, занимал­ся психологией восприятия искусства в ГИТИСе и во ВГИКе, где постоянно об­щался с С.М. Эйзенштейном (они были знакомы с Эйзенштейном и раньше, с конца 20-х годов, когда Алексей Николаевич преподавал во ВГИКе, пока последний не был объявлен гнездом идеалистов и троцкистов с понятными последствиями).

В июле 1936 года грянуло знамени­тое постановление ЦК ВКП (б) «О педо­логических извращениях в системе наркомпросов», которое положило начало полному разгрому детской и педагоги­ческой психологии, «достойно» увенчав серию постановлений ЦК начала 30-х годов, повернувших вспять советскую школу, отменивших все инновации и эксперименты и сделавших былую де­мократическую школу авторитарной и милитаризованной. Особенно доста­лось идеологам демократической шко­лы - Л.С. Выготскому и П.П. Блонскому Л.С. Выготскому, к счастью, уже посмер­тно. И кое-кто из тех, кто раньше объ­являл себя учениками Выготского, нача­ли с не меньшим энтузиазмом публично осуждать его и свои ошибки. А.Н. вспоминал об одном таком случае.

Идет собрание педагогов (кстати, на такие собрания тогда приглашали по­вестками - не прийти было невозмож­но). Леонтьев почему-то оказывается в многолюдном президиуме. Рядом с ним было пустое место. Перед самым началом входит и под приветственный шум зала садится на это место член ЦИК СССР, старый большевик ГИ. Ломов-Оппоков. С другой стороны от Леонтьева сидит ка­кой-то деятель ЦК. В программе - вы­ступление довольно известного учено­го, когда-то бывшего сотрудником Л.С. Выготского, затем от него отошедшего и вспомнившего о своем ученичестве лишь в дни похорон Выготского, когда он без­застенчиво оттер и Лурия, и Леонтьева от участия в траурной церемонии. Этот человек публично громит Выготского за его идеалистические и антимарксистские взгляды и одновременно кается в том, что вовремя их не вскрыл и не разоблачил. Ломов-Оппоков берет листок, что-то пи­шет и передает записку через Леонтьева его соседу с другой стороны - но так, что­бы Леонтьев смог ее прочесть. В записке, к вящему удивлению Алексея Николаеви­ча, стояло: «Ну и стерва же этот оратор!». После чего Ломов-Оппоков берет слово и хвалит предыдущего оратора как образец самокритики...


Семья на даче, 40-е годы

Так вот, ни Леонтьев, ни Лурия, ни другие подлинные ученики Выготско­го, как на них ни давили, не сказали ни одного дурного слова о Выготском ни публично, ни в печати. И не колотили себя в грудь, не признавались в методо­логических ошибках и политической близорукости. Вообще они никогда не меняли своих взглядов, что бы ни про­исходило. Как ни странно, все они тем не менее уцелели. Но ВКИП был закрыт, и Леонтьев опять остался без работы, к тому же под подозрением. В январе 1937 года вышла брошюра Евы Израи­левны Рудневой «О педологических из­вращениях Л.С. Выготского». Там было, в частности, сказано: «Критика педологических извращений Л.С. Выгот­ского остается актуальной, потому что некоторые из его учеников (Леонтьев, Лурия, Шиф и др.) еще не разоружи­лись». Нет необходимости говорить, что это означало в 1937 году. Интересно, что последние десятилетия своей жизни (в 60-80-е годы) Руднева работала про­фессором на кафедре педагогической психологии факультета психологии МГУ, возглавляемого Леонтьевым, при этом практически никто из психоло­гов более младших поколений не знал о существовании этой книжки! Вообще Алексей Николаевич не то что не пом­нил зла, но не давал личной неприязни и чувству мести сказываться на деловых и научных отношениях. С тем же ора­тором из воспоминаний 1936 года он немало общался в послевоенные годы, даже встречался с ним на даче.

В это время директором Институ­та психологии вновь стал Корнилов, который взял Алексея Николаевича на работу. Конечно, ни о каких методо­логических вопросах речи не могло быть. А.Н. Леонтьев занимался темами сугубо конкретными: восприятием рисунка (продолжение исследований Харьковской школы) и фоточувствитель­ностью кожи. Хотя Алексей Николаевич и остался в институте, он постарал­ся исчезнуть из поля зрения властей. Получив приглашение преподавать в Ленинградском педагогическом ин­ституте имени Крупской, он, как это де­лал в аналогичной ситуации в начале 30-х годов Выготский, стал ездить туда на десять дней каждый месяц, возвра­щаясь потом обратно в Москву. Таким образом он не был на виду.

«Одно из важнейших направлений работы Алексея Николаевича в конце 30-х годов, прежде всего и отразившееся в его диссертации - это генезис чувст­вительности и периодизация психиче­ского развития животных».

Докторская диссертация А.Н. Леон­тьева на тему «Развитие психики» пред­ставляла собой грандиозный проект. Было написано два объемистых тома. Третий том, посвященный онтогенезу психики, был написан частями, мате­риалы к нему частично сохранились. Но Б.М. Теплов убедил Алексея Нико­лаевича, что для защиты достаточно и того, что есть. В 1940 году диссерта­ция в двух томах была защищена. Пер­вый ее том составляло теоретическое и экспериментальное исследование возникновения чувствительности, ко­торое практически без изменений во­шло во все издания книги «Проблемы развития психики». Самое интересное, что, это было парапсихологическое ис­следование, посвященное обучению воспринимать свет руками, то есть по­мимо органов чувств! Конечно, Алексей Николаевич подавал это исследование иначе, наводя «материалистический лоск» и говоря о перерождении опреде­ленных клеток в эпидермисе ладоней, но это квазифизиологическое истол­кование четко доказанных им фактов развития способности воспринимать световые сигналы пальцами ничуть не более убедительно, чем допущение экстрасенсорной природы этого вос­приятия. Второй том был посвящен развитию психики в животном мире. В «Проблемы развития психики» вошли сравнительно небольшие фрагмен­ты этой части диссертации, а наибо­лее интересные фрагменты, оставшие­ся за рамками хрестоматийных текстов, были опубликованы посмертно в сбор­нике научного наследия (Леонтьев А.Н., 1994).


На лекции, начало 60-х годов

Через много лет Алексей Никола­евич в соавторстве с Б.Ф. Ломовым, В.П. Зинченко и А.Р. Лурия опубликовал статью «Парапсихология: фикция или реальность?» (Леонтьев А.Н., 1973), тут же переведенную на английский, немец­кий, французский, итальянский, словац­кий и японский языки. На поставленный в заголовке статьи вопрос давался до­статочно уклончивый ответ: так сказать, черт его знает, реальность это или нет! Пока что у нас нет оснований для окон­чательного суждения...

Еще одна работа, которая относит­ся примерно к этому же периоду (1938­1942 годы) - это его «Методологические тетради», заметки «для себя», которые в довольно полном виде также во­шли в книгу «Философия психологии». Они обо всем на свете. Самое интере­сное, что очень многие вещи, которые в них прописаны на уровне идей или тезисов, причем довольно подроб­но, были впервые обнародованы спу­стя 20-30 лет, если обнародованы во­обще. Например, первая публикация Алексея Николаевича по проблемам личности относится к 1968 году. В закон­ченном виде его взгляды на личность, составили последнюю главу книги «Де­ятельность. Сознание. Личность», опу­бликованы в 1974 и 1975 годах. Но пра­ктически все, что вошло в эту главу, было развернуто, прописано и обосновано в «Методологических тетрадях» около 1940 года, то есть практически одновре­менно с выходом первых западных обо­бщающих монографий по проблеме лич­ности К. Левина (1935), Г. Олпорта (1937), Г. Мюррея (1938). У нас, однако, проблему личности в этом ключе - через понятие смысла - поднимать было невозможно. Понятие «личность» встречается в книгах ряда психологов - Рубинштейна, Анань­ева и других с конца 40-х годов в един­ственном значении: как обозначающее социально-типичное в человеке («сово­купность общественных отношений»), в отличие от характера, выражающего ин­дивидуально-своеобразное.

Если немного по-другому взглянуть на эту формулу, учитывая социальный контекст, обнажается идеологическая подоплека ее понимания: индивидуаль­но-своеобразное в человеке допустимо только на уровне характера, на уровне же личности все советские люди обяза­ны быть социально-типичными. Имен­но поэтому всерьез говорить о личности тогда было невозможно, и именно поэ­тому теория личности Алексея Николае­вича «выдерживалась» тридцать лет.

«В начале июля 1941 года, как и мно­гие другие московские ученые, А.Н. Леон­тьев вступает в ряды народного ополче­ния. Однако уже в сентябре Генеральный штаб отзывает его... для выполнения специальных оборонных заданий».

Вместе с другими тремя психоло­гами - Б.М. Тепловым, К.Х. Кекчеевым и А.И. Богословским - А.Н. Леонтьев по­пал в одну из ополченческих дивизий, которая стояла на дальних подступах к Москве. Вместе с Кекчеевым и Тепло­вым он был прикомандирован к шта­бу, а Богословский находился где-то на передовой. В один прекрасный ве­чер на «виллисе» приехал фельдъегерь из Генерального штаба с предписани­ем немедленно откомандировать всех четырех психологов в Генштаб для вы­полнения секретных работ по ночному видению и т.п. Троих из них, которые были при штабе, немедленно посадили в «виллис» и увезли, а Богословского решили отправить утром. Ночью немец­кая танковая армия прорвала оборону, и ополченческая дивизия была букваль­но «стерта» с лица земли. Богословский остался жив. Он попал в плен, всю вой­ну промыкался по немецким лагерям, а после войны, естественно, по совет­ским, и только где-то в начале пятиде­сятых годов опять «всплыл» как психо­лог, но его карьера была, понятно, уже сломана. Остальных трех психологов, в том числе Алексея Николаевича, отде­ляло от судьбы Богословского букваль­но несколько часов.

В самом конце 1941 года происходи­ла эвакуация университета, включая Ин­ститут психологии, в Ашхабад, где Алек­сей Николаевич продолжал заниматься закрытыми темами. Когда выяснилось, что москвичи жить в Ашхабаде не могут, потому что там они начинают болеть всеми мыслимыми болезнями, весь уни­верситет решением правительства пе­ребазировали в Свердловск. Под Свер­дловском, в Кисегаче и Кауровке, были организованы два экспериментальных госпиталя. Первый возглавил Лурия, а второй - Алексей Николаевич в ка­честве научного руководителя. Там ра­ботали А.В. Запорожец, П.Я. Гальпе­рин, С.Я. Рубинштейн и другие. Это был реабилитационный госпиталь, который занимался восстановлени­ем движений после ранения. На этом материале была блестяще продемон­стрирована не только практическая значимость теории деятельности, но и абсолютная адекватность и плодот­ворность физиологической теории Н.А. Бернштейна, который через не­сколько лет, в конце 40-х годов, был вообще отлучен от науки. Неизвестно, как бы сложилась его судьба, если бы Алексей Николаевич не взял его к себе сотрудником на отделение психологии. Практическим результатом работы экспериментальных госпиталей было то, что время возвращения раненых в строй сокращалось в несколько раз за счет использования техник, разрабо­танных на базе деятельностного подхо­да и теории Бернштейна.

«В 1948 г. А.Н. Леонтьев стал членом Коммунистической партии... При созда­нии АПН РСФСР Алексей Николаевич стал ее членом-корреспондентом, а за­тем действительным членом. В описы­ваемый период, в начале 50-х годов, он был академиком-секретарем, потом - вице-президентом Академии».

Что такое сороковые годы в науке, известно. Чем они были для А.Н. Леон­тьева, мало кому известно. После войны Алексей Николаевич, уже доктор наук и заведующий лабораторий в Институ­те психологии, опубликовал на основе своей диссертации небольшую книж­ку «Очерк развития психики». Сразу же, в 1948 году, на нее вышла разгромная ре­цензия, и осенью этого года была орга­низована «дискуссия». В ней выступили многие ныне широко известные психо­логи, обвиняя автора книги в идеализме. Но соратники Леонтьева, да и вообще многие порядочные люди, встали на его защиту, и дискуссия для него последст­вий не имела. Более того - его приняли в партию. Едва ли мотивы его вступления были чисто карьерными - скорее, это был акт самосохранения. Но факт остается фактом. Нельзя забывать и того, что Алексей Николаевич, как и его учитель Выготский, был убежденным маркси­стом. Хотя и отнюдь не ортодоксальным - его особенно привлекали ранние ра­боты Маркса, в частности «Экономическо-философские рукописи 1844 года». Членство в партии, конечно, способст­вовало тому, что с начала 50-х годов Ле­онтьев становится академиком-секретарем отделения психологии АПН, затем академиком-секретарем всей Академии, затем ее вице-президентом, а значит, входит в «номенклатуру».

В те годы старший из авторов был уже старшеклассником и студентом, но он не помнит никаких особых привилегий, которыми пользовался Алексей Никола­евич, если не считать возможности зака­зывать дефицитные книги в специаль­ной книжной экспедиции на Беговой...

В 1949 г. он в очередной раз удостоил­ся критики в прессе. Под статьей в офи­циозном издании «Культура и жизнь» стояла скромная подпись: Ю. Жданов. Это был сын недоброй памяти А.А. Жда­нова, муж (или к тому времени уже быв­ший муж) Светланы Аллилуевой, а глав­ное, заведующий Отделом науки ЦК. Леонтьев был обвинен в субъективном идеализме в одной компании со знаме­нитым физиологом Иваном Соломоно­вичем Бериташвили. Никакой реакции от А.Н. Леонтьева не последовало.


На летней психологической школе. Рядом В.В. Столин и Э. Джафаров

Однажды в Академии обществен­ных наук Леонтьев встретил Ждано­ва. И тот сказал: «Алексей Николаевич, пора бы покаяться в Ваших методологи­ческих ошибках». Алексей Николаевич ответил: «Простите, Юрий Андреевич, не вижу, зачем мне каяться. Если я буду каяться, значит, я действительно идеа­лист. Если я напишу, что с критикой не согласен - все равно будет плохо. Если ни то, ни другое - появится статья, что я недостаточно самокритичен. Так луч­ше уж я не буду каяться». «Ну, приходите ко мне, поговорим». Приходит Алексей Николаевич в кабинет Ю.А. Жданова, тот его продолжает убеждать признать свои ошибки. Алексей Николаевич упирается. Жданов говорит ему: «Берите пример с меня, я тоже совершил некоторые ошиб­ки (как известно, он печатно разругал Лысенко, после чего вынужден был в этой своей ошибке каяться), покаялся, и все в порядке». Алексей Николаевич ответил: простите, а Вы не думали, мо­жет быть на самом деле эта Ваша ошиб­ка ошибкой и не была? Может быть, Вам потом опять придется каяться в том, что Вы каялись в этой ошибке?».

Последовал взрыв эмоций, и Леон­тьев ни живой, ни мертвый отправил­ся домой, как говорится, сушить сухари. Однако никаких оргвыводов не после­довало, он на этот раз даже не был уво­лен. Автор хорошо помнит, как в эти страшные недели родители мягко стара­лись подготовить его к тому, что его мо­гут допрашивать на Лубянке, и просили не упоминать некоторых имен и тем разговоров. Пронесло. Момент был до­статочно опасный, но Алексей Никола­евич так и не покаялся.

К этому же, 1949 году относится зна­менитая история с С.Л. Рубинштейном, которую мы поднимали в «Психологи­ческом журнале» (1984, № 4). Некоторые журнальные публикации, посвященные истории увольнения из МГУ С.Л. Рубин­штейна, создавали следующую ложную модель: руками П.Я. Гальперина А.Н. Ле­онтьев, используя кампанию против космополитов, «спихнул» Рубинштей­на с поста заведующего кафедрой, что­бы занять его место. Не будем тратить время на разбор всех «натяжек», с по­мощью которых создавалась эта версия, поскольку совсем недавно были обнару­жены новые документы, из которых явствует, что решение об увольнении Ру­бинштейна было «спущено» в партбюро из вышестоящих партийных инстанций, и участники обсуждения лишь выполня­ли это решение, не имея права ни обсу­ждать его, ни даже заикнуться о его су­ществовании.

В это время психология в СССР чуть-чуть не разделила судьбу генетики и ки­бернетики. После знаменитой «павлов­ской» сессии трех академий - АН, АПН и АМН, - в результате которой от нау­ки были отлучены и потеряли рабо­ту не только «инакомыслящие» вроде Н.А. Бернштейна, но и не вполне орто­доксальные ученики самого Павлова, на­пример Леон Абгарович Орбели, в «ин­станциях» всерьез обсуждался проект «закрытия» психологии как науки и за­мены ее павловской физиологией. И кто знает, что могло бы произойти, если бы не самоотверженная борьба «номенкла­турщика» Леонтьева за спасение психологической науки. Ее так и не решились «закрыть».

«Новый взлет творчества А.Н. Леон­тьева начинается в середине 50-х годов»

В 1955 году начинает выходить жур­нал «Вопросы психологии». В эти годы Леонтьев много публикуется, а в 1959-м выходят первым изданием «Проблемы развития психики». Если судить по ко­личеству публикаций, конец 50 - начало 60-х - самый продуктивный для Алексея Николаевича период. Тогда же открыва­ется новая проблематика - когнитив­ная. Сейчас мы имеем инженерную пси­хологию, возрожденную психотехнику, которая была разгромлена в 1938 году и восстановлена, благодаря организаци­онным усилиям Алексея Николаевича, социальную психологию, космическую психологию - все это во многом его за­слуга. В конце 50-х годов к нему пришли люди, которые (как он рассказывал мно­го лет спустя) задали ему два вопроса как психологу: «Сможет ли человек приспо­собиться к физическим условиям кос­мического пространства?» и «Не будет ли во время нахождения человека в кос­мосе опасных нарушений восприятия окружающего мира?». На оба он отве­тил утвердительно: «сможет», «не будет». И оказался прав. Конечно, много неиз­вестного, много нового, но человек - машина весьма адаптивная. Мы с ним как-то говорили о том, что человек сам создал кинематограф и сам создал ме­ханизмы его восприятия! Он воспри­нимает то, чего никогда не было в окружающей его действительности. Но ведь он приспособился, как будто с глубокой древности смотрел кино.

С 1954 года началось восстановление международных связей советских пси­хологов. Впервые после длительного пе­рерыва в очередном Международном психологическом конгрессе в Монреа­ле приняла участие довольно предста­вительная делегация советских психо­логов. В нее входили Леонтьев, Теплов, Запорожец, Асратян, Соколов и Костюк. Начиная с этого времени, Леонтьев мно­го сил и времени уделяет международ­ным связям. Наиболее тесные контак­ты были у него с Францией и вообще с франкоязычными психологами. Есть несколько причин этому. Во-первых, у него была общность проблематики и близость подхода с целым рядом крупных французских и франкоязыч­ных психологов, в том числе Ж. Пиаже, А. Пьероном, А. Валлоном, Р. Заззо, Ж. Нюттеном. Во-вторых, он в совершенстве владел французским. А.Н. Леонтьев долгое время был одним из сопрезидентов обще­ства «СССР-Франция», членом исполкома ассоциации Международного союза на­учной психологии, естественно, принад­лежал к категории «выездных» людей и в 60-е годы часто принимал участие в раз­личных международных конференциях. Кульминацией этой деятельности явил­ся организованный им в 1966 году Меж­дународный психологический конгресс в Москве, президентом которого он был.

Алексей Николаевич объехал всю Европу, бывал в США и Канаде. Сохра­нились многочисленные толстенные альбомы, в которые он вклеивал фо­тографии, открытки и т.д., сопровождая их развернутым комментарием - сво­его рода иллюстрированные дневники его зарубежных поездок. Хотя, конечно, в этих дневниках фиксировалось дале­ко не все, что он рассказывал. Например, там почти не говорится о почти детек­тивных историях, сопровождавших пре­бывание советской делегации в Монреа­ле в 1954 году.


В окружении студентов

«С 1966 года и до последнего дня сво­ей жизни А.Н. Леонтьев был бессменным деканом и заведующим кафедрой общей психологии. В сущности, факуль­тет создан им, и... нельзя не признать, что именно Алексей Николаевич опре­делил его научное «лицо»

Середина 60-х - это перелом в со­циальном положении психологов во­обще. Во-первых, ВАК вводит квалификацию «Психолог», ученые степени по психологическим наукам. В архи­ве А.Н. Леонтьева хранится автореферат одной защищенной в начале 60-х годов диссертации на соискание степе­ни кандидата педагогических наук (по психологии), посвященной некоторым особенностям поведения медоносной пчелы. Этот автореферат входил в чи­сло аргументов, с помощью которых он «пробивал» психологическую специали­зацию. К тому же периоду относится со­здание первых факультетов психологии в Московском и Ленинградском универ­ситетах и «размораживание» некоторых ранее запрещенных областей психо­логии, таких как психология личности, психодиагностика и уже упомянутая со­циальная психология. Эти положительные перемены продолжали развиваться и в последующие десятилетия.

А.Н. Леонтьев занимал весьма серьез­ные посты, и, казалось бы, при взгляде со стороны есть все основания говорить о нем как о чиновнике советской систе­мы, работнике идеологического фрон­та, создающем идеологические осно­вы психологии. Действительно, у него в статьях, докладах и разных текстах есть много и дежурных ссылок, и цитат, все, что полагается. Но могло ли быть иначе?!

Вот одна легенда из жизни декана фа­культета психологии. Август месяц, оче­редной прием на факультет психологии МГУ. Конкурс, как всегда, большой. Эк­замены сданы, баллы подсчитаны, хотя приказа о зачислении еще нет. На прием к декану приходит генерал - серьезный, высокий чин. «Чем могу быть полезен?» - спрашивает его декан. Выясняется, что дочка генерала поступала на факультет, но вроде бы не совсем поступила. Декан вызывает секретаршу со списками; вы­ясняется, что дочь генерала недобрала до проходного всего полбалла и вместе с пятью другими студентами, набравши­ми столько же, осталась за чертой. «Что можно сделать, чтобы ее все-таки зачи­слить на факультет?», - спрашивает гене­рал. «Понимаете, - говорит ему декан, - здесь шесть человек, в том числе Ваша дочь, в одинаковом положении. Если я своим приказом - а такие полномо­чия в принципе у меня есть - включу ее в списки зачисленных, исключив ко­го-то другого, то остальные пятеро, и тем более невинно пострадавший, бу­дут иметь все основания обвинять меня в том, что я оказал ей определенные привилегии из-за того, что она дочь генерала. На меня начнут писать жалобы, да и Вашей дочери тоже будет весьма неуютно. Я ограничен в моих действи­ях планом приема, который мне спуска­ют сверху, и не вправе принять ни од­ного человека сверх этой цифры. Вот если бы план приема был увеличен на шесть мест, тогда бы мы спокойно за­числили всех шестерых, и никаких про­блем бы больше не возникало». «Так в чем же дело!», - восклицает генерал. На следующее утро приходит приказ из ректората об увеличении плана приема на шесть мест.

Многие люди, работавшие с Алек­сеем Николаевичем, говорят о том, что он был в определенном смысле выдаю­щимся администратором: в плане уме­ния играть в «административные игры», хотя это отнимало у него массу време­ни и сил, снижая его научную продук­тивность, особенно в последние два де­сятилетия. Но нельзя сказать, что это было для него совсем уж тяжкой обузой, потому что он и в этом находил определенное удовольствие. Он играл в эти игры с увлечением и часто выигрывал, в том числе у тех, кто находился на го­раздо более высоких этажах социальной иерархии. Он был идеологическим зна­менем факультета, да и, пожалуй, всей советской психологии. Но, самое инте­ресное, что кроме него, практически ни у одного сотрудника факультета в рабо­тах дежурных идеологических ссылок практически нет. Он полностью брал на себя урегулирование отношений с влас­тью, идеологией и т.п., а весь факультет спокойно работал. Идеолог, у которого никто идеологию не блюдет! Он выпол­нял роль своеобразного барьера между идеологией и наукой, волнолома, за ко­торым гавань всегда оставалась тихой. Более того, можно сказать, что граница между идеологией и наукой проходила через него. Ему это, конечно, мешало, но если считать продуктивность не толь­ко по числу публикаций, но учитывать и организационные инновации, работу учеников, одно другого стоит. Он гово­рил: «С порядочными, умными и талан­тливыми людьми любой дурак работать сможет, а вы работайте с теми, какие есть», - и брал на себя эту неблагодар­ную работу.

Алексей Николаевич никогда не за­нимался передачей и воплощением на­чальственных указаний. Зато он посто­янно «теребил» начальство, добиваясь принятия компетентных и полезных для психологии решений. И его авторитет у власти был настолько высок, что ему удавалось практически все, чего он ста­рался добиться. Его упрекали (задним числом, разумеется) в авторитарности, волюнтаризме, чуть ли не в сталиниз­ме, обзывали «Лысенко в психологии». Но он не принимал ни одного ответст­венного решения, не посоветовавшись предварительно с окружавшими его товарищами. Начиная с совместной работы с Выготским, практически все эти ре­шения принимались совместно. Мы уже упоминали, что среди людей, с которы­ми он работал, были и его - в прошлом - злейшие враги, но он не позволял себе делать какого-либо различия меж­ду ними и своими друзьями, и учени­ками, если речь шла о работе, о науке. Он мог быть и был жестким и неприми­римым, когда ситуация того требовала. Но чаще он был мягким, внимательным и человечным. Он не делал различий в общении между академиком и студен­том, секретарем ЦК и факультетской буфетчицей. Он всегда здоровался пер­вым. На домашнем банкете, который он устроил в честь своего пятидесяти­летия, рядом с докторами и профес­сорами сидели студенты: Зинченко, Давыдов, Гиппенрейтер, кажется, Ов­чинникова. А с Лысенко, агрессивным невеждой, плодившим вокруг себя себе подобных, физически уничтожавшим своих противников, державшимся толь­ко связями с ЦК, его странно даже упо­минать рядом. Они были, по существу, антиподами.

А.Н. Леонтьев по-настоящему любил студентов и чувствовал себя в студенче­ской среде, как рыба в воде. Сохрани­лись фотографии, где он снят в Летней психологической школе - палаточном городке на Черноморском побережье, куда он специально поехал на несколь­ко дней, чтобы наговориться всласть со студентами о психологии. Полуго­лый декан смотрится на общем фоне совершенно естественно. Анекдоты о нем, ходившие по факультету, были добродушно-ироничными. Они инте­ресны проскальзывающим в них - при явной симпатии к декану - чувством отчужденности, какой-то отстраненно­сти Леонтьева от «нормальной» жизни и «нормального» быта. Эта отстранен­ность у него была на самом деле, хотя никак не скажешь, что он был «не от мира сего». Иногда возникало ощуще­ние, что Алексей Николаевич не живет в нашей советской действительности с ее очередями, партсобраниями, ЖЕКами и ВАКами, а сознательно играет в эту жизнь по добровольно приня­тым им на себя правилам, оставаясь, на самом деле, вне этой действитель­ности. Один из старых профессоров МГУ, знавший Алексея Николаевича не­давно обронил в разговоре с одним из нас: «Мало я знал людей, которые были так внутренне свободны, как Алексей Николаевич!».

Он и в семье был немножко отчужден­ным. Но был последней инстанцией - к нему обращались, когда все другие способы воздействия или пути принятия решения были исчерпаны. Нам он при­вивал, во-первых, порядочность во всем, уважение к себе как к человеку, и, во-вто­рых, отношение к труду. Если у него появляется срочная работа, он садится и сидит весь вечер, всю ночь, не вставая, потом поспит пару часов и утром опять садится, весь день работает и где-то ве­чером на второй день он завершает эту работу. Ответственность - в эпоху все­общего ухода от ответственности. Он никогда ничего ни на кого не перекладывал. Он все решал сам. Ему был при­сущ абсолютный, стопроцентный само­контроль, который проявлялся во всем - и в деловых отношениях, и в семье. Его никогда не видели более, чем на одну се­кунду вышедшим из себя. Такого просто не было.

Видимо, он был крайне ранимым и глубоко эмоциональным. Такие люди наращивают на себе «корку» холодной рассудочности и сознательной регуля­ции, но под этой коркой все же чувст­вуется другое... Моторика у него была плавная. Он был не резким, скорее - чуть-чуть замедленным, в нем ощущал­ся все время внутренний план, какая-то отстраненность от происходящего, та «пауза», про которую говорили незави­симо друг от друга гениальный русскоя­зычный философ Мераб Мамардашвили и выдающийся американский психо­лог-экзистенциалист Ролло Мэй - пауза в потоке событий и действий, в кото­рую осуществляется сознание, понима­ние, осмысление, решение; пауза меж­ду стимулом и реакцией, которая делает человека свободным.

Он был интровертом, по контрасту со своим близким другом Лурия. И была в его внешности и поведении какая-то особая артистичность, привлекавшая к нему сердца студенток. Особенно хо­роши у него были руки - с тонкими, длинными, аристократичными пальца­ми, про которые вспоминали все, кому довелось с ним общаться или слушать его выступления.

Алексей Николаевич прожил длин­ную и очень насыщенную жизнь, но, ве­роятно, не реализовался до конца. И по­этому в конце жизни не чувствовал себя счастливым и часто уходил в работу. Друзей у него было мало, главным обра­зом - товарищи по работе, которых он знал и любил с молодых лет, вроде Алек­сандра Владимировича Запорожца или Даниила Борисовича Эльконина.

Он сломался как-то молниеносно, постарел за 2-3 месяца, последний - семьдесят шестой - год жизни провел в больницах. И умер, как говорится, в од­ночасье, легкой смертью - от разрыва аорты. Хорошие люди его любили. Под­лецы и приспособленцы - ненавидели. Но все без исключения - уважали.

Он был очень хорошим человеком.

Литература:

Леонтьев А.А. Творческий путь Алексея Николаевича Леонтьева // А.Н.Леонтьев и современная психология. Сборник статей памяти А.Н.Леонтьева. - М.: Изд-во Моск. ун-та.- 1983.- С. 6-39.

Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения. т. 1. - М., 1983. - С. 65-75.

Леонтьев А.Н. Философия психологии: из научного наследия / под ред. А.А.Леонтьева, Д.А.Леонтьева. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1994.

Леонтьев А.Н. Парапсихология: фикция или реальность? (совместно с В.П. Зинченко, Б.Ф. Ломовым, А.Р. Лурия) // Вопросы философии. - 1973. - № 3.- С. 128-136.

Для цитирования статьи:

Леонтьев А.А., Леонтьев Д.А. Алексей Николаевич Леонтьев: комментарии к биографии//Национальный психологический журнал-2013.- №1(9)-c.9–17

Leontiev А.А.,Leontiev D.A.(2013).Alexei Leontiev: comments on biography. National Psychological Journal,1(9), 9–17

И специалист по психолингвистике, автор многочисленных работ, в значительной мере повлиявших на развитие отечественной науки, Алексей Алексеевич Леонтьев. Биография этого выдающегося ученого довольно насыщенная, как и его профессиональная деятельность. Он прошел длинный научный путь от филологии к психологии и педагогике.

Получив основное филологическое образование, А. А. Леонтьев тяготел к междисциплинарному пространству в области гуманитарных знаний. Со временем центральной проблематикой его исследований стала тема общения, рассматриваемая им как общетеоретическая и имеющая влияние на другие смежные с психологией дисциплины.

Леонтьев является одним из первых российских исследователей из числа занимавшихся разработкой теории «Педагогического общения» в дидактике. Несмотря на огромное количество собственных известных науке трудов (около 900 работ и 30 книг), стал первопубликатором некоторых работ таких известных ученых, как И. А. Бодуэн де Куртенэ, Л. С. Выготский, Е. Д. Поливанов, А. Н. Леонтьев и Л. П. Якубинский.

Семья Леонтьевых

14 января 1936 у Леонтьевых родился сын Алексей. Его семья - мать Маргарита Петровна (1905-1985), отец Алексей Николаевич (1903-1979) и его родители, Александра Алексеевна и Николай Владимирович, тогда жили в Москве.

По словам их друзей, отношения в семье были очень теплыми. Это касалось как отношений с родителями Алексея Николаевича, так и супругов между собой. Маргарита Петровна посвятила свою жизнь семье и поддержке своего великого супруга, являлась для него надежным тылом и опорой до последнего дня его жизни.

Отец. Профессиональная деятельность

Отец - выдающийся российский психолог Алексей Николаевич Леонтьев. Биография А. Н. Леонтьева чрезвычайно насыщена научной деятельностью. Под руководством Льва Семеновича Выготского (1896-1934) совместно с Александром Романовичем Лурия (1902-1977), с которыми Леонтьев познакомился в Институте психологии, придя на работу после окончания МГУ, они разработали известную культурно-историческую теорию и проводили многочисленные экспериментальные исследования, направленные на изучение механизмов формирования психологических процессов.

В совместной работе с ними, а также с рядом других коллег он детально прорабатывал проблематику взаимосвязи практической деятельности и сознания, понимания, общения через деятельность. Таким образом, в 30-е годы он сформировал общепсихологическую концепцию деятельности, которая и по сей день оказывает большое влияние на развитие теоретических направлений в психологии как отечественных, так и зарубежных исследователей.

Таким образом, А. Н. Леонтьев по праву считается создателем обширной научной психологической школы и многочисленных трудов, оказавших влияние не только на развитие психологии, но и педагогики, философии, культурологи, других гуманитарных наук. Знаменитая которую опубликовал в 1975 старший Алексей Леонтьев, «Деятельность. Сознание. Личность», является обобщающим трудом по теории деятельности.

Детство

Учитывая то, что детство Алексея Алексеевича пришлось на предвоенные годы, его детские воспоминания так или иначе связаны с войной, бомбоубежищами и поездкой в Ашхабад (в конце 1941-го) и Свердловск (в середине 1942-го), куда был эвакуирован МГУ. В свой дом семья смогла вернуться лишь в 1943 году.

Еще до того как А. А. Леонтьев начал учиться в школе, он занимался в детской группе по изучению немецкого языка. Подготовка была довольно серьезной, а задания сложными (например, перевод текстов). При поступлении в школу № 110 Алексей Алексеевич был определен не в первый класс, а сразу во второй. Более того, по результатам исследований, проводимых среди учеников, он был зачислен в список вундеркиндов. Результатом обучения в школе стала золотая медаль.

Институтские годы

По словам самого Алексея Алексеевича, еще в 1953-м, когда он окончил школу, было абсолютно понятно, что заниматься наукой - его истинное призвание. Среди всевозможных вариантов для поступления он рассматривал разные гуманитарные науки и даже органическую химию.

Как вспоминает Леонтьев А. А., психология, несомненно, была среди тех наук, которые его привлекали. Но поступать на этот факультет он не стал. Конечно, одной из основных причин послужило то, что его отец заведовал кафедрой психологии в МГУ им. Ломоносова. Как специальность в прочих учебных заведениях психология либо отсутствовала, либо только начинала появляться. Поэтому А. А. Леонтьев выбрал факультет филологии.

Начало профессиональной работы

Алексей Алексеевич успешно окончил университет по в 1958 г. Его выпускная дипломная работа была высоко оценена преподавателями и стала основой для 2 публикаций. Результатом такой работы послужило предложение должности преподавателя в Институте языковедения Академии наук СССР.

Психолингвистика

Помимо выдающихся филологических способностей и знаний, Алексея Алексеевича привлекали и другие гуманитарные науки. Его работы подтвердили, что Алексей Леонтьев - психолог, психолингвист и педагог. Его основной темой того периода научной работы стала психолингвистика (книга вышла в 1967-м). Тогда же был основан психологический факультет в МГУ, где был введен одноименный предмет. Помимо этого курса, который Алексей Алексеевич преподавал всю оставшуюся жизнь, он разрабатывал и читал также другие дисциплины психологической, социально-психологической, психолингвистической, педагогической, криминалистической и прочих направленностей.

Алексей Алексеевич стал доктором философских наук в 1968-м. Следует также отметить, что выходу данной докторской диссертации по психолингвистическому моделированию речи предшествовали 9 монографий разных тематических направлений, которые не теряют своей актуальности и в наше время. Докторская степень позволила Алексею Алексеевичу в 1969 г. организовать психолингвистическую исследовательскую группу на базе Института языкознания.

Область интересов этого выдающегося ученого довольно велика, однако объединяющей проблематикой для него стала проблема общения. А. А. Леонтьев видел в ней общетеоретический аспект, который проявляется во многих гуманитарных науках. Результатом его многочисленных трудов и исследований стало выдвижение многоуровневой междисциплинарной теории общения человека и книга по психологии общения, опубликованная в 1974 году.

Переход от лингвистики к педагогике

Со временем для Алексея Алексеевича лингвистика стала отходить на второй план, и свое внимание он обратил на образование. Подтверждением стала докторская по психологии речевого общения (1975). После этого он перешел работать в созданный тогда Институт русского языка им. А. С. Пушкина, а в 1976-м стал профессором.

Также в определенные периоды жизни он работал в методическом центре русского языка МГУ, возглавлял различные советы. В 1986-м он - профессор МГПИ. В 1988-1991 гг. - руководитель Лаборатории языкового образования, в 1990-м - генеральный секретарь Международной ассоциации коллективного содействия изучению языков. В 1992 г. Леонтьева избрали действительным членом РАО.

В 1994-м он возглавил Институт языков и культур им. Л. Н. Толстого, который сам и создал. С 1995 года стал членом Совета по русскому языку. С 1997-го руководил «Школой 2000». Параллельно с другой работой в 1998-м стал профессором в МГУ. В 2000 г. начал сотрудничество с Центром при РАО.

Достойная смена

У Алексея Алексеевича есть сын Дмитрий (1960 г. р.), который также стал продолжателем дела семьи. Сейчас он довольно известный психолог, доктор наук, профессор МГУ, директор Института и жизнетворчества.

Также у А. А. Леонтьева есть дочь, но о ней, к сожалению, ничего не известно, кроме того, что она тоже училась в МГУ.

ЛЕОНТЬЕВ АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ.

Алексей Николаевич Леонтьев родился в Москве 5 февраля 1903 г., его родители были обыкновенными служащими. Естественно, они хотели дать Алексею хорошее образование. Поэтому неудивительно, что научная деятельность Алексея Леонтьева берет начало еще со студенческих лет. В 1924 г. он заканчивает факультет общественных наук Московского университета, где Г.И. Челпанов читал общий курс психологии.

Челпанов руководил в те годы Институтом психологии при МГУ, возглавляя группу студентов для исследовательской работы. Именно в стенах этого университета Алексеем Николаевичем были написаны первые научные работы - реферат «Учение Джемса об иде-омоторных актах» и работа о Спенсере. По окончании университета Алексей Николаевич стал аспирантом Института психологии. Здесь в 1924 г. и происходит встреча А.Н. Леонтьева с Л.С. Выготским и А. Р. Лурией.

И в скором времени началась их совместная работа, поскольку эти три человека с выдающимися способностями быстро нашли общий язык, и их союз предвещал много полезного. Но, к большому сожалению, эта деятельность прервалась. Умер Лев Семенович Выготский. За столь короткий срок совместной работы результаты их деятельности оказались все же впечатляющими.

Выпущенная в свет Леонтьевым и Лурией статья «Природа человеческого конфликта» имела ошеломляющий успех, т.к. именно в ней была представлена методика «сопряженных моторных реакций» и родилась идея овладения аффектом через речевой выход. Далее Леонтьев самолично разработал идею и воплотил ее в статье под названием «Опыт структурного анализа цепных ассоциативных рядов». Эта статья, напечатанная в Русско-немецком медицинском журнале, основывается на том, что ассоциативные реакции определяются смысловой целостностью, которая лежит «за» ассоциативным рядом. Но именно эта разработка не получила достойного признания.

Со своей женой он познакомился в 1929 г., когда ему исполнилось 26 лет. После кратковременного знакомства они поженились. Его жена никогда не препятствовала научной деятельности Алексея Леонтьева, наоборот, помогала и поддерживала его в самые трудные моменты.

Интересы Леонтьева лежали в самых различных областях психологии: от психологии творческой деятельности до экспериментального человеческого восприятия предметности. И к необходимости поиска совершенно нового подхода к предмету и содержанию психофизиологических исследований, развивающихся сейчас из общей системы психологического знания, Алексей Николаевич Леонтьев обращался много раз.

В конце 1925 г зарождается его знаменитая «культурно-историческая концепция», которая основывалась на известной формуле Л. С Выготского S-X-R, где S - стимул, мотив; X - средство; R - результат деятельности. Алексей Леонтьев начал развивать идеи этой работы, но в Институте психологии, который на тот момент был занят совсем другими вопросами, реализовать это начинание не представлялось возможным.

Именно по этой причине А.Н. Леонтьев и А.Р. Лурия перешли в Академию коммунистического воспитания, работая также одновременно во ВГИКе, в ГИТИСе, в клинике Г. И Россолимо и в Институте дефектологии. Приблизительно в 1930 г. комитет здравоохранения Украины принял решение организовать в Украинском психоневрологическом институте сектор психологии, где А Р. Лурия временно занял пост заведующего, а А.Н. Леонтьев - заведующего отделом детской и генетической психологии.

К этому времени Алексей Николаевич уже ушел из ВГИКа и АКВ, а Выготский был вынужден вернуться в Москву. Следовательно, всю работу взял на себя Леонтьев, который позже стал лидером украинской группы психологов. Разрабатывая все новые и новые проекты, Алексей Леонтьев выпустил в свет книгу «Деятельность. Сознание. Личность», где отстаивает свою точку зрения о том, что человек не просто подстраивает свою деятельность под внешние условия общества, а эти же условия общества несут в себе мотивы и цели его деятельности.

Параллельно А.Н. Леонтьев начинает работу над проблемой развития психики, а именно - исследование экстраполяционных рефлексов у животных особей. В 1936 г. Алексей Николаевич возвратился в Институт психологии, где и работал до ухода на отделение психологии МГУ. В институте он занимается вопросом фоточувствительности кожи. В то же время А Н Леонтьев преподает во ВГИКе и ГИТИСе. Он сотрудничает с СМ Эйзенштейном и ведет экспериментальное изучение восприятия кинофильмов. В предвоенные годы он становится заведующим кафедрой психологии в Ленинградском государственном педагогическом институте им. Н.К. Крупской.

Во второй половине 1930-х гг. Леонтьев разрабатывал следующие проблемы:

а) филогенетическое развитие психики, и в частности генезис чувствительности.

б) «функциональное развитие» психики, т е проблема формирования и функционирования деятельности,

в)проблема сознания

Эти проблемы были хорошо освещены в докторской диссертации А Н. Леонтьева «Развитие психики», защищенной в ЛГПИ им. А И. Герцена в 1940 г. В диссертацию была включена лишь часть результатов его исследований Но полностью эта работа Леонтьева не сохранилась.

Диссертация содержала статьи, посвященные, в частности, памяти, восприятию, эмоциям, воле и произвольности. Там же есть глава под названием «Деятельность-деиствие-операция», где дается основная концептуальная система деятельностнои психологической теории. По мнению Леонтьева, деятельность неотделима от предмета своей потребности, и для овладения этим предметом необходимо ориентироваться на такие его свойства, которые сами по себе витально безразличны, но тесно связаны с другими жизненно значимыми свойствами объектов, т.е. «сигнализируют» о наличии или отсутствии последних.

Таким образом, благодаря тому что деятельность животного приобретает предметный характер, в зачаточном виде возникает специфическая для психики форма отражения - отражение предмета, обладающего свойствами, жизненно значимыми, и свойствами, о них сигнализирующими Чувствительность А.Н Леонтьев определяет, соответственно, как раздражимость по отношению к такого рода воздействиям, которые соотносятся организмом с другими воздействиями, т.е. которые ориентируют живое существо в предметном содержании его деятельности, выполняя сигнальную функцию.

Леонтьев предпринимает исследование в целях проверки выдвинутой им гипотезы. Сначала в Харькове, а потом и в Москве с помощью разработанной им методики эксперимента он воспроизводит в искусственно созданных условиях процесс превращения неощущаемых раздражителей в ощущаемые (процесс возникновения у человека ощущения цвета кожей руки). Таким образом, А.Н. Леонтьев впервые в истории мировой психологии сделал попытку определить объективный критерий элементарной психики, учитывая источники ее происхождения в процессе взаимодействия живого существа с окружающей средой.

Подводя итоги накопленных в области зоопсихологии данных и основываясь на собственных достижениях, Леонтьев разработал новую концепцию психического развития животных как развития психического отражения действительности, обусловленного изменениями условий существования и характера процесса деятельности животных на разных стадиях филогенеза: стадии сенсорной, перцептивной и интеллектуальной психики. Данное направление работы А.Н. Леонтьева было напрямую связано с разработкой вопроса деятельности и проблемы сознания.

Разрабатывая проблему личности, Алексей Леонтьев придерживался двух направлений своей деятельности. Он трудился над проблемами психологии искусства. По его мнению, нет ничего такого, где человек мог бы реализовать себя так целостно и всесторонне, как в искусстве. К сожалению, на сегодняшний день почти невозможно встретить его работы по психологии искусства, хотя при жизни Алексей Николаевич много работал над этой темой.

В 1966 г. Алексей Николаевич Леонтьев окончательно перешел на факультет психологии Московского университета, с того времени и до последнего дня своей жизни Леонтьев был бессменным деканом и заведующим кафедрой общей психологии. Алексей Николаевич покинул наш мир 21 января 1979 г.; переоценить его научный вклад невозможно, ведь именно ему удалось многих заставить пересмотреть свои взгляды и совершенно с другой стороны подойти к предмету и содержанию психофизиологических исследований.

Из книги Портреты словами автора Ходасевич Валентина Михайловна

Алексей Николаевич Толстой Мне хочется вспомнить и описать запомнившиеся встречи с Алексеем Николаевичем Толстым. Я – художник, и в связи с моими индивидуальными качествами, вероятно, произошел отбор в моей памяти тех, а не других фактов из жизни Алексея Николаевича. О

Из книги Император Николай II и его семья автора Жильяр Пьер

Глава II. Алексей Николаевич Поездки в Крым (осенью 1911 г. и весною 1912 г.) и в Спалу (осенью 1912 г.) Царская семья проводила обыкновенно зиму в Царском Селе, красивом городке, дачном месте, километрах в 20-ти на юг от Петрограда. Он расположен на возвышенности, верхняя часть

Из книги Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. Кумиры всех поколений автора Раззаков Федор

Валерий ЛЕОНТЬЕВ В. Леонтьев родился 19 марта 1949 года в деревне Усть-Уса Коми АССР. Его отец - Яков Степанович - работал военным зоотехником, мама - Екатерина Ивановна - воспитывала троих детей (кроме Валерия, в семье Леонтьевых было еще две дочери).Сына Екатерина Ивановна

Из книги Мой «Современник» автора Иванова Людмила Ивановна

Авангард Леонтьев А еще я хочу рассказать об очень скромном артисте, хоть и народном – об Авангарде Леонтьеве. Теперь его все знают, он известен публике не только как артист театра, но и как киноактер. Все помнят его роль в фильме «Несколько дней из жизни Обломова», или

Из книги 99 имен Серебряного века автора Безелянский Юрий Николаевич

Из книги Воспоминание об архимандрите Макарии, игумене Русского монастыря св. Пантелеймона на Горе Афонской автора Леонтьев Константин Николаевич

Константин Николаевич Леонтьев Воспоминание об архимандрите Макарии, игумене русского монастыря св<ятого> Пантелеймона на горе

Из книги Самые закрытые люди. От Ленина до Горбачева: Энциклопедия биографий автора Зенькович Николай Александрович

КОСЫГИН Алексей Николаевич (21.02.1904 - 18.12.1980). Член Политбюро (Президиума) ЦК ВКП(б) - КПСС с 04.09.1948 г. по 05.10.1952 г. и с 04.05.1960 г. по 21.10.1980 г. Кандидат в члены Политбюро (Президиума) ЦК ВКП(б) - КПСС с 18.03.1946 г. по 04.09.1948 г., с 16.10.1952 г. по 05.03.1953 г. и с 29.06.1957 г. по 04.05.1960 г. Член ЦК ВКП(б) - КПСС

Из книги Тропа к Чехову автора Громов Михаил Петрович

Веселовский Алексей Николаевич (1843–1918) Младший брат А. Н. Веселовского, русский филолог, профессор Московского университета, председатель Общества любителей российской словесности. Был знаком и переписывался с Чеховым по поводу рассказа для сборника «Дело»,

Из книги Туляки – Герои Советского Союза автора Аполлонова А. М.

Давыдов (настоящее имя Горелов Иван Николаевич) Владимир Николаевич (1849–1925) Актер петербургского Александринского театра; играл также в Русском драматическом театре Ф. А. Корша в Москве, был первым исполнителем роли Иванова (1887) и Светловидова в пьесе Чехова «Лебединая

Из книги Бунин без глянца автора Фокин Павел Евгеньевич

Плещеев Алексей Николаевич (1825–1893) Известный поэт, автор стихов «Вперед! Без страха и сомненья…», отбывавший в одно время с Достоевским сибирскую ссылку за участие в кружке петрашевцев. А. Н. Плещеев в 1880-х годах был редактором беллетристического отдела журнала «Северный

Из книги Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 1. А-И автора Фокин Павел Евгеньевич

Шаталин Алексей Николаевич Родился в 1908 году в деревне Крутой Верх Узловского района Тульской области. Работал в колхозе. В 1941 году призван в Советскую Армию, на фронте был командиром орудийного расчета. Член КПСС. Звание Героя Советского Союза присвоено 22 июля 1944 года.

Из книги Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 3. С-Я автора Фокин Павел Евгеньевич

Отец Алексей Николаевич Бунин Маргарита Валентиновна Голицына:Алексей Николаевич был выше среднего роста, довольно-таки плотного сложения, с открытым, веселым розовым лицом, с бело-седыми волосами, которые заканчивались на шее локонами. Был всегда оживлен, весел, быстр,

Из книги Сквозь время автора Кульчицкий Михаил Валентинович

Из книги Разрозненные страницы автора Зеленая Рина Васильевна

Из книги автора

Алексей Леонтьев Павка Забуду все, что знал и трогал…- Дальше!- Но буду ль рад забыть совсем…- Дальше, черт!..- Что жил когда-то Павел КоганПо Ленинградскому шоссе…Павка смотрит на меня и улыбается.- Знаешь, хорошо, - говорит он. - Спасибо. А вот читаешь ты

Из книги автора

Алексей Николаевич Толстой Много раз я упоминала об Александре Николаевиче Тихонове, который в разные годы моей жизни был то близко, то далеко. Жил он то в Ленинграде, то в Москве, то его нигде не было. Тихонов, по-моему, и познакомил меня с Алексеем Николаевичем Толстым. И